Мнение

По данным социологических исследований, проведенных в 2024 году, на фоне длительной войны почти половина (47%) одесситов испытывают тревогу, в то время как только 43% сохраняют надежду на лучшее. Такая статистика отражает противоречивые настроения в обществе: неуверенность в будущем сочетается с надеждами на улучшение ситуации.

Кроме этого, 24% жителей города испытывают гнев, 18% – безысходность, еще 18% – досада, а 16% признались в растерянности. Такая эмоциональная нестабильность свидетельствует о высоком уровне стресса и накапливающихся из-за длительной войны социальных напряжений.

Руководитель Социологического информационно-исследовательского центра «Пульс» Елена Князева, кандидат социологических наук, объясняет, что стресс – это естественная адаптивная реакция организма на внешние вызовы.

«Первая – это тревога. В этот момент организм сталкивается со стрессовыми факторами и проходит фазу шока. Далее следует фаза противодействия, когда активируются защитные механизмы. Вторая стадия – резистентность, когда происходит адаптация к сложным условиям. Но если стресс длится слишком долго, наступает третья стадия – истощение или дистресс. В этом состоянии ресурсы организма истощаются, а способность противостоять затруднениям значительно снижается. Это может привести к серьезным нарушениям физического и психического здоровья»., – подчеркивает Елена Князева.

В условиях войны жители Одессы постоянно находятся под психологическим давлением. Ракетные обстрелы, экономическая нестабильность, неуверенность в завтрашнем дне – все это разрушает чувство безопасности и обостряет экзистенциальные страхи. Если такие стрессовые факторы действуют непрерывно или регулярно повторяются, они могут привести к хроническому стрессу, выражающемуся в повышенной тревожности, подавленности и раздражительности.

«Война провоцирует масштабное психологическое давление, ведь люди теряют чувство контроля над собственной жизнью. Если стрессовые факторы действуют постоянно и не имеют логического завершения – таких как боевые действия, экономическая нестабильность или социальные конфликты – они могут трансформироваться в хронический стресс – дистресс. Он проявляется в виде тревожности, подавленности, раздражительности», – подчеркивает Князева.

Статистика подтверждает обострение психологических напряжений не только в Одессе, но и по всей Украине. По данным Института социологии НАН Украины, в 2023 году 31% украинцев испытывали высокий или повышенный уровень психологического дистресса. Для сравнения, в 2020 году этот показатель был значительно ниже – всего 10%. Кроме этого, 62,7% украинцев признались в выраженной тревожности, связанной с войной, а 16% имеют низкий уровень психологической устойчивости, что делает их особенно уязвимыми к негативному влиянию стресса.

Еще в 2014 году, когда Украина столкнулась с первым этапом войны, Киевский международный институт социологии (КМИС) зафиксировал, что 87% украинцев пережили хотя бы одну серьезную стрессовую ситуацию. Самыми уязвимыми к дистрессу остаются женщины, молодежь до 30 лет и социально незащищенные слои населения.

Многие пытаются найти выход из стрессового состояния через религию, поддержку социальных сообществ или обращаясь за помощью к государству. Но, как отмечают эксперты, такие тенденции могут способствовать не только стабилизации эмоционального состояния, но и обострять общественную поляризацию.

Другим следствием высокой тревожности является рост веры в сверхъестественное. По результатам исследования КМИС, проведенного в апреле 2024 года, 35% украинцев доверяют астрологии, 25% верят в экстрасенсорные способности, а 15% увлекаются тарологией. В общей сложности, 43% респондентов заявили, что возлагаются хотя бы на одну из этих практик.

Несмотря на сложную психологическую ситуацию, украинское общество продолжает искать пути адаптации. Люди используют различные механизмы психологического сопротивления, но для эффективного преодоления последствий дистресса необходима системная поддержка, включающая в себя программы психологической помощи, социальные инициативы и информационные кампании.

«Длительный отрицательный эмоциональный фон, безусловно, сказывается на психологическом состоянии общества, снижая уровень его устойчивости и истощая личностные ресурсы. В то же время, мы видим, что украинцы продолжают активно использовать механизмы психологического сопротивления. Чтобы минимизировать последствия дистресса и повысить адаптивность людей, необходима системная поддержка, включающая развитие программ психологической помощи, социальных инициатив и просветительских кампаний. Такой комплексный подход позволит не только снизить уровень тревожности, но и повысить устойчивость общества к сложным условиям», – заключает Князева.

«Главное, что нужно понимать — это не мобилизация в армию. Просто государство хочет знать, кто есть кто в стране, учитывая, что от 3 до 6 миллионов украинцев находятся на заработках за рубежом. Это своеобразная перепись населения — необходимо выяснить, сколько у нас людей, какие они имеют специальности, какой у них профессиональный опыт, а при необходимости — чтобы вооруженные силы могли привлечь соответствующих специалистов на выполнение определенных работ. Речь не идет о том, что женщин заберут на фронт. Даже мужчин не отправляют на войну неподготовленными – там преимущественно находятся либо контрактники, либо подготовленные бойцы. Абы кого на фронт не отправляют».

На материалах исследования социальной дистанции среди молодежи Украины от 14 до 18 лет четко можно проследить существенный рост уровня ксенофобии. В пределах допустимого находятся только украинцы. В два раза больше индексы дистанции к белорусам, полякам, немцам, россиянам, грузинам, венграм, евреям.

Максимальный уровень ксенофобии наблюдается по отношению к румынам, туркам и арабам. С другой стороны, наблюдается толерантное отношение к американцам – они занимают ту нишу, что ранее занимали русские. Именно крусским наблюдается фобия, проявляющаяся среди 27% украинскоймолодежи и 29% населения в целом. Она явно является результатом "формирования врага в публичном и информационном пространстве" - открытая ксенофобия, проектируемая на остальные народы Российской Федерации. Склонность к «национальному обособлению» составляет предпосылку для роста «толерантности ксенофобов».

К восьмой годовщине событий 2013-2014 года в Украине уже законодательно закреплены и признаны не только  ежегодные празднично-поминальные мероприятия, но и официальные наименования событий: Майдан (постепенно и стихийно изживается ранее актуальная приставка Евро-), а также Революция Достоинства.  А вот дефиниция “государственный переворот”  изживается  уже  намеренно, и даже преследуется в общественном мнении - хотя “переворот” является непосредственным атрибутом революции как идеального типа.

Достоинство гражданина, гордость за Украину, “новый патриотизм”, обретенные соотечественниками, по сути являются основными,  и, главное - бесспорными достижениями этой революции, ставшей частью новейшей истории Украины. Данные исследования жизненных ориентиров, политических и исторических представлений украинской молодежи наглядно иллюстрируют эту мысль.  Действительно, события восьмилетний давности воспринимаются молодыми людьми как социально значимая и часто воспроизводимая memoria (то, что нужно помнить). Не пережитая лично, но устойчивая, активная, связанная с определенными местами и эмоциями - в большей степени, чем с конкретными живыми людьми.

«Во внешнеполитических предпочтениях казахстанцев за последние 10 лет произошли значительные изменения - в семь раз выросло число тех, кто поддерживает направление сотрудничества с Центральной Азией, и в два раза снизилось число тех, кто поддерживает направление сотрудничества с Россией и СНГ. В казахстанском обществе происходит пересмотр взглядов. Складывается впечатление, что Центральная Азия для молодых - это наша "Европа", потому что другого подходящего субъекта нет. И все это на фоне некоторого роста исламского и западного направления одновременно».

«Когда я заполняю личный листок по учету кадров или у меня спрашивают трудовую книжку, думаю, разве это не «совок», не «проклятое прошлое»? Ведь только членства в КПСС нет в перечне вопросов. И ведь все новые и новые молодые казахстанцы делают это, выполняя то, что требует работодатель. Но зачем? Государственные награды не дают никакого стимулирования. Точный адрес мест работ забываешь через несколько лет. Полный перечень членов семьи - личное дело каждого. А уж состав и род войск... Где же цифровизация в Казахстане?»

«В последнее время мы слышим странные заявления представителей власти — например, о переименовании Украины в Украину-Русь, сейчас — о переходе с кириллицу на латиницу.
Разумеется, если брать политтехнологический аспект, то понятно, что таким образом власть забивает повестку дня такими «хайповыми» темами. В итоге вся страна обсуждает не провал операции с «вагнеровцами», а латиницу.
Перевод на латиницу — это огромные финансовые траты. Плюс сама идея достаточно спорная. Конечно, можно, оторваться от «русского мира» с помощью латиницы, но, с другой стороны, Украина такой же «правообладатель» кириллицы, как Россия и другие славянские страны».