Данияр Ашимбаев: Об экономической политике и экономических чиновниках
Казахстан, как известно, является региональным (а может, уже и мировым) лидером по объему привлеченных иностранных инвестиций (свыше 300 млрд. за 30 лет).
Каждый год и почти каждый месяц руководство страны говорит о повышении инвестиционной привлекательности страны в целом, отраслей и регионов в частности, и ставит задачи по дальнейшему наращиванию инвестиций.
Создаются специализированные органы, советы, комиссии, штабы и национальные компании по работе с инвесторами и улучшению инвестиционного климата.
Околоправительственные структуры и иностранные консультанты за немалые бюджеты регулярно изучают инвестиционный потенциал страны и определяют отрасли, куда нужно инвестиции направлять.
Это мы проходим уже много лет.
Создавались Национальное агентство по иностранным инвестициям, Комитет по использованию иностранного капитала, Государственный комитет по инвестициям, Агентство по инвестициям, Комитет по инвестициям и тому подобные структуры.
Но вот почему-то в течение практически всего периода инвестиционного бума ни разу не был создан орган (департамент, управление, хотя бы отдел) по мониторингу инвестиционных проектов, хотя такие инициативы во все возможные инстанции неоднократно направлялись. В свое время прошло разбирательство по кредитным линиям, гарантированным правительством в 90-е, но разбирательство медийное. Особых правовых последствий не было. По ряду других крупных инвестиционных проектов периодически проходят судебные разбирательства, возникают громкие уголовные дела, информационные войны, но системный мониторинг все равно не востребован. Государство привлекает инвестиции, но куда они идут, какой дают эффект (если дают, конечно) особо никто не изучает.
Насколько можно судить, в статистику привлеченных инвестиций записываются, прежде всего, кредитные линии и продажа активов иностранным компаниям.
Эффективность внешних займов можно оценить по такому простому показателю как размер государственного долга. На сегодняшний день внешние долги правительства составляют 17,5 млрд. долларов США. Еще 1,7 млрд. долларов — это гарантированный государством внешний долг. Какова эффективность таких кредитов можно спросить, допустим, в столичном ЛРТ. Безусловно, есть работающие и даже эффективные проекты, совместные предприятия и т.д. В тоже время, как известно, львиная доля инвесторов приходится на нефтегазовый сектор.
Что касается продажи активов иностранным резидентам, то, как многие уже прекрасно знают, речь идет не в последнюю очередь о выведенных в оффшоры доходах от экспорта сырья, которые через сложную систему компаний, зарегистрированных в странах с упрощенным налоговым режимом, используются для приобретения прибыльных компаний, которые государство упорно считает непрофильными и постоянно пытается приватизировать. Взять к примеру намеченные на продажу текущим планом приватизации Усть-Каменогорская и Шульбинская ГЭС,«Самрук-Энерго», «Казпочта». Или уже состоявшую продажу АО «Инвестиционный фонд Казахстана», который был реализован за сумму, меньшую, чем имел на счетах, депозитах и ликвидных бумагах. Приватизируется коммунальная и социальная инфраструктура, объекты здравоохранения и образования, национальные компании, месторождения, операторы госпрограмм.
Что мы имеем в сухом остатке?
Страна привлекает миллиарды долларов инвестиций, но не может элементарно проанализировать их эффективность (впрочем, это касается государственных и бюджетных программ). Повлиять на диверсификацию экономики толком иностранные инвестиции толком не смогли. Последние годы правительство активно тратит на текущие (и зачастую бессмысленные) траты средства Национального фонда — по сути, доходы от экспорта нефти. При этом внешний долг продолжает расти и расти. О том, что требования наращивать инвестиции и разобраться с проблемой внешнего долга — это две грани одной медали — почему-то никто не думает.
Правительственные экономисты упорно придерживается догмы о том, что экономический рост может быть обеспечен только иностранными инвестициями (вот только так и не научилась их контролировать). Такое явление на постсоветском пространстве часто называют либерализмом, но это скорее карго-культ. Впрочем, эта парадигма активно продвигается зарубежным экономическим образованием, который у нас любят идеализировать. Нельзя не обратить внимание на то, что наиболее эффективные управленцы в стране в абсолютном большинстве не имеют степени MBA и, если и учились по программе «Болашак», то не на экономистов или управленцев широкого профиля.
Можно было бы упрекнуть правительственных и АП-шных экономистов в том, что национальная валюта вообще не рассматривается как инвестиционный инструмент, но для этого нужно другое образование, другой тип мышления, другая политическая система и, извиняюсь за выражение, эффективная борьба с коррупция.
Как-то уже писал о том, что за эти годы понятие интеллигенции застолбилось исключительно за «творческой интеллигенцией» (беру в кавычки, так как творить что-либо толковое она уже давно не в состоянии), при этом научно-техническая интеллигенция исчезла как явление. Этот тезис нужно дополнить тем, что понятие «технократы» у инженеров еще в 90-е у инженеров забрали банкиры. Как, впрочем, и многое другое.
Что касается приватизации, то изучение реестров того, что «приватизаторы» уже много лет выставляют и намечают на продажу, постоянно вызывает один вопрос — «зачем?». Зачем продавать прибыльные объекты или структуры, приносящие в статусе государственные немалую пользу обществу? У нас это опять-таки принято объяснять экономическим либерализмом («невидимая рука рынка» и т.д.). По факту, как представляется, объяснения только два — (1) неумение/нежелание обеспечить эффективное управление государственной собственностью и (2) коррупция.
В основе государственной экономической политики лежит некомпетентность, скрываемая дипломами, умными речами, пафосными тезисами, но легко заметная по фактическим результатам.